TY  - JOUR
AU  - Bojanić, Petar
AU  - Borisov, Sergey N.
PY  - 2020
UR  - http://rifdt.instifdt.bg.ac.rs/123456789/2104
AB  - Представленный текст – начало проекта группы, основанной в Белграде
в Институте философии и социальной теории для исследований ангажированности. Нас интересует, как себя ведет французское слово engagement
в русском языке. Предварительное определение нашей позиции и основной
гипотезы заключается в нескольких положениях: во-первых, нас интересуют именно акты, или акции, в результате которых что-то происходит,
а не факты, объекты, последствия или результаты этих актов. Нам важно
знать, как строится общество или как индивиды сближаются и держатся
вместе. Мы считаем, что существуют акты, или группы актов, которые работают или не работают. Второе, мы пытаемся выделить акты, результатом
которых становятся институты, а не только группы, общества или сообщества. Мы полагаем, что без участия так называемых «ангажированных актов», чье определение мы хотим дать в нашем тексте, не существуют институты как таковые или сильные и стабильные институты. Ангажированные
акты наделяют институты законным статусом и укрепляют их. И третье,
в случае философских сообществ мы сталкиваемся с проблематичностью
именно ангажированных актов и большей исправностью актов институциональных, что определяет некоторую специфику философских сообществ.
AB  - The text presented is the beginning of a project of a group based in Belgrade
at the Institute of Philosophy and Social Theory for Engagement Studies. We are
interested in how the French word engagement behaves in Russian. A preliminary definition of our position and the main hypothesis consists of several provisions: first, we are interested in the acts or actions, as a result of which something happens, and not the facts, objects, consequences or results of these acts.
It is important for us to know how a society is built or how individuals come together and hold together. We believe that there are acts, or groups of acts that
work or do not work. Second, we are trying to highlight the acts that result in institutions, and not just groups, societies or communities. We believe that without
the participation of the so-called “biased acts”, whose definition we want to give
in our text, there are no institutions as such or strong and stable institutions. Engaged acts give institutions legal status and strengthen them. And the third,
in the case of philosophical communities, we are faced with the problematic nature of biased acts and greater operability of institutional acts, which determines
some specifics of philosophical communities.
PB  - Москва : Российская академия наук институт философии ран
T2  - Вопросы философии
T1  - Ангажированный акт как условие (философского) сообщества
T1  - An Engaged Act as a Condition of a (Philosophical) Community
IS  - 10
SP  - 104
EP  - 110
DO  - 10.21146/0042‒8744‒2020‒10-104-109
ER  - 

@article{
author = "Bojanić, Petar and Borisov, Sergey N.",
year = "2020",
abstract = "Представленный текст – начало проекта группы, основанной в Белграде
в Институте философии и социальной теории для исследований ангажированности. Нас интересует, как себя ведет французское слово engagement
в русском языке. Предварительное определение нашей позиции и основной
гипотезы заключается в нескольких положениях: во-первых, нас интересуют именно акты, или акции, в результате которых что-то происходит,
а не факты, объекты, последствия или результаты этих актов. Нам важно
знать, как строится общество или как индивиды сближаются и держатся
вместе. Мы считаем, что существуют акты, или группы актов, которые работают или не работают. Второе, мы пытаемся выделить акты, результатом
которых становятся институты, а не только группы, общества или сообщества. Мы полагаем, что без участия так называемых «ангажированных актов», чье определение мы хотим дать в нашем тексте, не существуют институты как таковые или сильные и стабильные институты. Ангажированные
акты наделяют институты законным статусом и укрепляют их. И третье,
в случае философских сообществ мы сталкиваемся с проблематичностью
именно ангажированных актов и большей исправностью актов институциональных, что определяет некоторую специфику философских сообществ., The text presented is the beginning of a project of a group based in Belgrade
at the Institute of Philosophy and Social Theory for Engagement Studies. We are
interested in how the French word engagement behaves in Russian. A preliminary definition of our position and the main hypothesis consists of several provisions: first, we are interested in the acts or actions, as a result of which something happens, and not the facts, objects, consequences or results of these acts.
It is important for us to know how a society is built or how individuals come together and hold together. We believe that there are acts, or groups of acts that
work or do not work. Second, we are trying to highlight the acts that result in institutions, and not just groups, societies or communities. We believe that without
the participation of the so-called “biased acts”, whose definition we want to give
in our text, there are no institutions as such or strong and stable institutions. Engaged acts give institutions legal status and strengthen them. And the third,
in the case of philosophical communities, we are faced with the problematic nature of biased acts and greater operability of institutional acts, which determines
some specifics of philosophical communities.",
publisher = "Москва : Российская академия наук институт философии ран",
journal = "Вопросы философии",
title = "Ангажированный акт как условие (философского) сообщества, An Engaged Act as a Condition of a (Philosophical) Community",
number = "10",
pages = "104-110",
doi = "10.21146/0042‒8744‒2020‒10-104-109"
}

Bojanić, P.,& Borisov, S. N.. (2020). Ангажированный акт как условие (философского) сообщества. in Вопросы философии
Москва : Российская академия наук институт философии ран.(10), 104-110.
https://doi.org/10.21146/0042‒8744‒2020‒10-104-109

Bojanić P, Borisov SN. Ангажированный акт как условие (философского) сообщества. in Вопросы философии. 2020;(10):104-110.
doi:10.21146/0042‒8744‒2020‒10-104-109 .

Bojanić, Petar, Borisov, Sergey N., "Ангажированный акт как условие (философского) сообщества" in Вопросы философии, no. 10 (2020):104-110,
https://doi.org/10.21146/0042‒8744‒2020‒10-104-109 . .

TY  - JOUR
AU  - Borisov, Sergey N.
AU  - Rimsky, Viktor P.
PY  - 2020
UR  - http://journal.instifdt.bg.ac.rs/index.php?journal=fid&page=article&op=view&path%5B%5D=https%3A%2F%2Fdoi.org%2F10.2298%2FFID2002165B
UR  - http://rifdt.instifdt.bg.ac.rs/123456789/2080
AB  - The philosophical definition of violence today is “incomplete” and leaves a “gap” between the phenomenon and the concept. This is due to the fact that the concept of “violence” was/is strangely included in the general philosophical categorial line. In domestic and Western discourse, the problem field of violence contains, above all, political and ethical meanings. The problem is intuitively resolved in its appeal to the concept of “power”, which turns out to be philosophically lost in modern philosophy. Only exceptionally do we find “traces” of this concept in philosophical works. Among them are the works of Aristotle, which need to be freed from modern, distorting interpretations. Thus, in the translations of Aristotle, the Greek δύναμις, used for the traditional transferring the category of possibility, lost its meaning of force (movement, ability, function); in its turn, “force” lost relation to “violence” (βια) and “necessity”. Violence is understood as a kind of necessity, which is associated with the suppression of one’s “own decision”, freedom, something that “prevents desire” and contrary to “common thinking,” as well as the absence of “good”. Violence is presented not only in an ontological sense, but also existentially, as the opposite of “good” and of one’s own “desire”. Force remains in the shadow of “necessity” as “possibility”, “potential energy” and “movement”, and violence loses the opposition that has arisen in an ontological mode.
AB  - Filozofska definicija nasilja danas je „nepotpuna“ i ostavlja „jaz“ između fenomena i pojma. To je slučaj usled činjenice da je pojam „nasilja“ (bio) uključen u opštu filozofsku kategorijalnu liniju na čudan način. U domaćem i Zapadnom diskursu problemsko polje nasilja sadrži pre svega politička i etička značenja. Problem se intuitivno rešava apelovanjem na pojam „moći“ za koji se ispostavlja da je filozofski izubljen u modernoj filozofiji. Samo u izuzetnim slučajevima pronalazimo „tragove“ tog filozofskog pojma. Među njima su Aristotelova dela koja se moraju osloboditi modernih izobličavajućih tumačenja. Dakle, u prevodima Aristotela, grčko δύναμις, koje se tradicionalno koristilo za prenošenje kategorije mogućnosti, izgubilo je svoje značenje sile (kretanje, mogućnost, sposobnost, funkcija); zauzvrat, „sila“ je izgubila svoju vezu za „nasiljem“ (βια) i „nužnošću“. Nasilje se tako shvata kao oblik nužnosti koji je povezan sa potiskivanjem „sopstvene odluke“, slobode, nečim što „sprečava želju“, i u suprotnosti sa „uobičajenim mišljenjem“ i kao odsustvo „dobra“. Nasilje je predstavljeno ne samo u ontološkom smislu, već i egzistencijalno, kao suprotnost „dobru“ i nečijoj vlastitoj „želji“. Sila ostaje u senci „nužnosti“ kao „mogućnosti“, „potencijalne energije“ i „kretanja“, i nasilje gubi opoziciju koja nastaje u ontološkom modalitetu.
PB  - Beograd : Institut za filozofiju i društvenu teoriju
T2  - Filozofija i društvo/Philosophy and Society
T1  - Hermeneutics of Translation and Understanding of Violence
T1  - Hermeneutika prevođenja i razumevanje nasilja
IS  - 2
VL  - 31
SP  - 165
EP  - 176
DO  - 10.2298/FID2002165B
ER  - 

@article{
author = "Borisov, Sergey N. and Rimsky, Viktor P.",
year = "2020",
abstract = "The philosophical definition of violence today is “incomplete” and leaves a “gap” between the phenomenon and the concept. This is due to the fact that the concept of “violence” was/is strangely included in the general philosophical categorial line. In domestic and Western discourse, the problem field of violence contains, above all, political and ethical meanings. The problem is intuitively resolved in its appeal to the concept of “power”, which turns out to be philosophically lost in modern philosophy. Only exceptionally do we find “traces” of this concept in philosophical works. Among them are the works of Aristotle, which need to be freed from modern, distorting interpretations. Thus, in the translations of Aristotle, the Greek δύναμις, used for the traditional transferring the category of possibility, lost its meaning of force (movement, ability, function); in its turn, “force” lost relation to “violence” (βια) and “necessity”. Violence is understood as a kind of necessity, which is associated with the suppression of one’s “own decision”, freedom, something that “prevents desire” and contrary to “common thinking,” as well as the absence of “good”. Violence is presented not only in an ontological sense, but also existentially, as the opposite of “good” and of one’s own “desire”. Force remains in the shadow of “necessity” as “possibility”, “potential energy” and “movement”, and violence loses the opposition that has arisen in an ontological mode., Filozofska definicija nasilja danas je „nepotpuna“ i ostavlja „jaz“ između fenomena i pojma. To je slučaj usled činjenice da je pojam „nasilja“ (bio) uključen u opštu filozofsku kategorijalnu liniju na čudan način. U domaćem i Zapadnom diskursu problemsko polje nasilja sadrži pre svega politička i etička značenja. Problem se intuitivno rešava apelovanjem na pojam „moći“ za koji se ispostavlja da je filozofski izubljen u modernoj filozofiji. Samo u izuzetnim slučajevima pronalazimo „tragove“ tog filozofskog pojma. Među njima su Aristotelova dela koja se moraju osloboditi modernih izobličavajućih tumačenja. Dakle, u prevodima Aristotela, grčko δύναμις, koje se tradicionalno koristilo za prenošenje kategorije mogućnosti, izgubilo je svoje značenje sile (kretanje, mogućnost, sposobnost, funkcija); zauzvrat, „sila“ je izgubila svoju vezu za „nasiljem“ (βια) i „nužnošću“. Nasilje se tako shvata kao oblik nužnosti koji je povezan sa potiskivanjem „sopstvene odluke“, slobode, nečim što „sprečava želju“, i u suprotnosti sa „uobičajenim mišljenjem“ i kao odsustvo „dobra“. Nasilje je predstavljeno ne samo u ontološkom smislu, već i egzistencijalno, kao suprotnost „dobru“ i nečijoj vlastitoj „želji“. Sila ostaje u senci „nužnosti“ kao „mogućnosti“, „potencijalne energije“ i „kretanja“, i nasilje gubi opoziciju koja nastaje u ontološkom modalitetu.",
publisher = "Beograd : Institut za filozofiju i društvenu teoriju",
journal = "Filozofija i društvo/Philosophy and Society",
title = "Hermeneutics of Translation and Understanding of Violence, Hermeneutika prevođenja i razumevanje nasilja",
number = "2",
volume = "31",
pages = "165-176",
doi = "10.2298/FID2002165B"
}

Borisov, S. N.,& Rimsky, V. P.. (2020). Hermeneutics of Translation and Understanding of Violence. in Filozofija i društvo/Philosophy and Society
Beograd : Institut za filozofiju i društvenu teoriju., 31(2), 165-176.
https://doi.org/10.2298/FID2002165B

Borisov SN, Rimsky VP. Hermeneutics of Translation and Understanding of Violence. in Filozofija i društvo/Philosophy and Society. 2020;31(2):165-176.
doi:10.2298/FID2002165B .

Borisov, Sergey N., Rimsky, Viktor P., "Hermeneutics of Translation and Understanding of Violence" in Filozofija i društvo/Philosophy and Society, 31, no. 2 (2020):165-176,
https://doi.org/10.2298/FID2002165B . .